Записки блудного юриста (СИ) - Страница 89

* * *

— И что делать? — сипло спросила я у баронессы.

— Нужно разрушить заклятье, не дающее ране регенерировать. Дальше он должен сделать все сам, — хмыкнула она, — Во всяком случае, нас на большее не хватит.

— А если не сможет? — на автомате спросила я.

— Если не сможет, то такой спаситель нам и не нужен. Лишний балласт, — фыркнула лиса. — Спроси у вашего артефакта, будет ли он нам помогать.

Клесс лишь притронулся к покрытому инеем Досколу и кивнул в ответ.

Поработать пришлось всем. Прямо под льющим с неба потоком Эйна впрягла нас с каттисом копать яму. Учитывая отсутствие подручного инструмента, рыли мы руками. Оборачиваться Клессу не дали, чтобы всплеск энергии не вывел инквизиторских прихвостней на след.

Яма получилась около двух с половиной метров в длину, метр в ширину и столько же в глубину. Там постепенно набиралась, стекающая с возвышения перед лесом, вода.

Через Клесса трансформировали Доскол в сеть из тонких трубочек, которая больше напоминала снежинку, обведенную в круг. Лаиентра уложили в яму. Сверху накинули Доскол, так что три отростка, от образованной фигуры, сходились в центр раны, где баронесса их попросту воткнула в синеватое марево прямо сквозь повязку.

От наружного контура сети также имелось три трубочки, заканчивающиеся тонкими полыми иглами.

Тем временем налетел ветер и струи воды стали хлестать уже сбоку.

— Ты туда, — крикнула лиса каттису, — Марго, ты будешь здесь. Повторяете за мной всё, что я буду делать.

Иглы предназначались для всех нас. Расковыривать грязные руки было еще тем удовольствием, но я справилась, невольно задаваясь вопросом: бывает ли столбняк у вампиров.

Кровушка на удивление резво утекала по трубкам. Вампирша нараспев читала какое-то заклинание. Доскол светился. Повторять заклинание было трудно из-за ветра. Поэтому я решила, что в этой части можно не копировать действия лисы.

Будто в подтверждение моих мыслей Эйна кивнула мне. От нее по сети ползла красная линия, окутанная местами слабым фиолетовым свечением с вкраплениями золотистых пятен. От меня к центру чуть более бойко ползло нечто похожее. Каттис и тут выделился: с его стороны было видно лишь густое зеленое свечение.

Постепенно рука, с воткнутой иглой, начала дрожать, а позже я ее уже не чувствовала. Незаметно слабость расползлась до предплечья. Позже начали дрожать колени и кружиться голова. Именно в этот момент всю сеть окутало трехцветное свечение: одна часть была зеленой, а другая, бОльшая, фиолетовая с золотистыми вкраплениями. Люминесценция достигла центра и смешалась, вспыхнув напоследок бирюзовым. Тело Лана в яме выгнулось дугой и обмякло.

* * *

Проснулся Эр Каунер с рассветом следующего дня с необычной легкостью и бодростью. Лекари потратили немало сил и личных запасов, чтобы добиться такого эффекта. В комнате никого не было. Исидор откинул одеяло и попытался встать. Но ничего не вышло. После непродолжительной борьбы с одеждой он добрался до своих ног. Представшее зрелище заставило сердце пропустить удар и забиться раненной птицей.

Ноги фактически были на месте. Обе. Но вот правая была словно обрызгана темно-фиолетовой краской, которая на деле оказалась дырками, где плоть отсутствовала как таковая. Эр Каунер аккуратно запустил в одну из дыр сначала пальцы, затем ложку. Предмет, погруженный в такое пятно просто, исчезал из окружающего пространства вне зависимости от своей длины. Будто бездонная дыра в никуда. В тоже время, если не отпускать совсем, любую погруженную вещь можно было извлечь в целости и сохранности. С левой ногой было и того хуже: она представлена частью голени со ступней и куском бедра, соединялись эти детали конечности небольшой фиолетовой полосой. Однако опирался на обе конечности глава Ордена даже при полном отсутствии чувствительности весьма успешно, но полноценно передвигаться, как раньше, уже не мог.

Чуть позже, когда город накрыло пеленой ливня, эр Каунер мог наблюдать, как фиолетовые пятна приобрели бирюзовый цвет. На несколько минут Исидор получил возможность вновь чувствовать свои ноги.

* * *

Мы вытащили Лаиентра из ямы и уложили в прежнее полусидящее положение. Он будто и не дышал. Края раны немного стянулись, синеватое свечение от инквизиторского заклинания исчезло.

— Ушел в анабиоз, — прошептала лиса. — Не пойму что не так. Мы нейтрализовали заклинание, которое мешало ему восстановиться. Я больше ничего не видела. Если только…

Она пристально осмотрела при свете Доскола лицо Лана. На лице по-прежнему красовались, оставленные мной царапины. Странно до сих пор и не зажили. Где-то глубоко в душе подняла голову и зашипела, крепко спавшая доселе, совесть.

Я оторвала взгляд от царапин и наткнулась на пристальное внимание представительницы местной аристократии в облезшей лисьей шубе.

— Царапины на нем твоих рук дело? — почти утверждала она.

— Моих, — кхекнула я, — но это была самооборона.

— Ну-ну, — фыркнула лиса, — Думаю как раз в этом дело. Судя по отголоскам, исходящих от твоего тела, у тебя не плохой потенциал, в том числе и на поприще выработки собственных ядов.

— Я его отравила?! — даже подавилась воздухом. — Вампира отравила лиса-мутант?

— Не нужно ложной скромности, — перебила мое возмущение баронесса. — Рассказывай, как это было.

Я рассказала этот момент моей сомнительной биографии. Сомнительной в силу того, что мне до сих пор временами не верится в происходящее и где-то на границе сознания нет-нет, да и проскакивает мыслишка о бредовости происходящего и нездоровой клинической картине пациентки психбольницы. Как по цепочке в голове (хотя чисто технически, в какой голове, если имеющаяся в распоряжении — не моя?) всплыло воспоминание об отравленном, но выжившем трейзе. Об этом я тоже упомянула в качестве довода о собственной непричастности к такому состоянию вампира.